Джезебел Морган - Павшие Воины [черновик]
— За тех, кто мне дорог.
— Ты знаешь плату?
— Нет. Но я готов заплатить любую.
Призрак лишь качает головой.
— Ты должен знать, что и за что платишь.
Мужчина украдкой переводит дух. Значит, Павший согласился пропустить их.
Значит, он не зря терпел холод.
Тень Раэллора шагает вперёд, как-то слишком неожиданно очутившись совсем рядом с его лицом. Сын Ночи не выказывает своего беспокойства, но предательская мысль всё же мелькает: а стоит ли оно того?
Призрачные губы кривятся в усмешке. Павший всё прекрасно понимает.
— Ты не уверен. Я не могу принять такую плату. Ты должен выбрать. Смотри.
Звонко-пустые мысли в мгновение наполняет серебряный свет солнца. На сером серебром, на белом лёгкими чёрными штрихами ползут две фигуры. Она и ученица.
Женщина с трудом идёт, низко нагнув голову, словно пытается перебороть сопротивление ветра, девушка едва тащиться за ней, безвольно переставляя ноги. И лишь взгляд Сына Ночи способен различить душно-тёмные прозрачные силуэты Павших.
Они толпятся на узкой тропинке, они висят в воздухе, вьются над головами усталых путниц. Когда Она проходит сквозь тех, кто стоит на её дороге, Она вздрагивает всем телом, словно от боли, запрокидывает к небу лицо с пустыми безумными глазами, с потрескавшихся, посиневших губ срываются одни и те же слова, увы, не различимые. Пустой взгляд пытается выцепить в окружающем пейзаже что-то страшное или подозрительное, но Чародейка Крови не способна заметить чёрные сути Павших.
Некоторые подлетают к ней, подносят тонкие руки без ладоней к её вискам и пытаются что-то внушить ей. Она покорно слушает, пустой взгляд блуждает по небу, но она — сильная. Она встряхивает головой и отбрасывает чужие мысли и образы. Но всё медленнее она двигается, всё больше собирается Павших и всё ниже становиться свинец хмари.
Он её не жалеет. Знает, как она ненавидит это чувство. Он просто хочет, чтобы она выжила. Ведь именно такие и достойны жизни. Может быть. Но стоит всё-таки помнить, что она с собой когда-то сделала. Пусть это и вызывает у него восхищение.
В глазах Павшего медленно тают огни далёких звёзд. Он смотрит внимательно и бесстрастно, но что можно сказать о чувствах того, кто одновременно меньше и больше чем человек.
— Тебе нужны их жизни?
Он лишь пытается улыбнуться. Как прежде, тонко и саркастически, но почти омертвевшие губы его уже не слушаются.
— Мне нужно, чтобы они жили, — с мёртвой иронией поправляет Сын Ночи.
Действительно, зачем ему, умирающему от холода, две души? Они не смогут его согреть — одна разгорится ещё не скоро, от другой остался только давно остывший серый, как хмарь, пепел.
Усталая улыбка призрака.
И тишина, тишина, тишина…
Тьма.
Здравствуй, Госпожа.
Это чужая война, приходиться повторять ему каждый раз. Это чужие люди, чужие времена, чужие идеалы. Так почему же мне так больно?
Может, потому что это — быть Павшим?
На вечность замкнуться в своей боли и своём гневе? — сомневается он.
В своей верности и своей вере, — отрицает Раэллор.
И задумчивое: Верности?
… Боль в серебристых глазах, когда-то пылавших солнечным светом, кривящиеся в брезгливой гримасе тонкие губы…
"Верность? Что достойно истинной Верности?"
Как ты была права в своём вопросе, Чародейка… Что её достойно?
Две фигуры, сидящие на холодном, промёрзшем камне. И кровавое зарево, полыхающее вокруг. Кровавое зарево, окутывающее их тёплой уютной пеленой. Верные друг другу. Верные своим целям.
… А она — мертва. Арбалетный болт ненароком чиркнул по виску, когда она бросилась на стену за матерью. Зачем? Магистр выжила. А она — нет.
А он тоже умер. Когда увидел неподвижное тело, свернувшееся на холодных камнях. Так почему же все остальные живы?
Это неправильно.
Они всё равно умрут. Завтра. Через неделю. Через месяц. Когда кончиться провиант в крепости, а Император, занятый междоусобицей с грандами, забудет прислать обозы.
Раньше, позже?…
— Они потерялись в твоей любви, — Сын Ночи пытается произнести слова с укором, но холод сковал и его грудь ледяными доспехами спокойствия.
— Они потерялись в нашей верности присягам.
— Они потерялись.
Холод. Тишина. Сюда, где столкнулись прошлое и настоящие, не долетают звуки.
Сюда, где сплелись воедино жизнь и нежизнь нет места смерти.
Сын Ночи поднимает глаза на Павшего.
— Ты говорил о цене…
— Твоя любовь. Она ещё согревает тебя.
Мужчина неуверенно приподнимает брови, всё тело ощущается прозрачным льдом, хрупким и острым. Страшно пошевелиться.
— Разве я что-то люблю?
— Выходит, что так.
Беспечная улыбка на единственный и единый миг скользнула по его губам.
— Только их отпусти.
— Я не нарушаю своих слов.
"Как же так? Я ведь сама хотела убить тебя!"
Чёрные оплавленные камни, полузасыпанное снегом тело в тёмном плаще. Память и знания — тёмной волной признательности и надежды — к маленькой ученице. Суть и личность — на Ту Сторону. Нечего им здесь неприкаянными оставаться. А чувства (любые) — Павшим. Они поделятся памятью (чтобы не страдать самим), они поделятся силой (она им больше не нужна), они поделятся сутью (одной на всех).
Теперь есть только свист одинокого ветра среди закованных в одиночество и спокойствие серых мёртвых скал, серое-серое небо и редкие звёзды, падающие на мертвеющее лицо, — робкие снежинки редких снегопадов.
Холодно.
"Ну почему ОН??!!"
